Литургией Преждеосвященных Даров называется такое богослужение, во время которого предлагаются верующим для благоговейного поклонения и причащения Святые Дары, освященные прежде, на полной Литургии Василия Великого или Иоанна Златоуста.
Древние христиане Литургию, на которой совершалось освящение Даров, называли Пасхой, потому что присутствовали при этой Литургии с такими же радостными и высокими чувствами, с какими и при торжестве Пасхи. Такое празднество Церковь признала не соответствующим дням покаяния и строгого поста и потому постановила не совершать полной Литургии в дни Святой Четыредесятницы, за исключением субботы и дней воскресных, когда пост облегчается и христиане могут проводить эти дни с большим торжеством, чем прочие дни Великого поста.
С другой стороны, имея в виду обыкновение древних христиан причащаться как можно чаще, Церковь, чтобы лишением хотя бы на одну неделю Тела и Крови Христовых не ослабить духа верующих, постановила предлагать им в дни Великого поста Дары Преждеосвященные. Святитель Григорий Двоеслов, епископ Римский, собрал и изложил письменно чин Литургии Преждеосвященных Даров.
СЕ ЖЕРТВА ТАЙНАЯ
«Свет Христов просвещает всех!»
Одно из самых знаменательных священнодействий в великопостной Литургии — это момент, когда среди чтения из Ветхого Завета, паримий, вдруг разверзаются царские врата, является в них священнодействующий со свещею и кадильницею в руке и, знаменуя ими предстоящих во образ креста, возглашает: «Свет Христов просвещает всех!»
Не удивительно, если при этом всяк из предстоящих преклоняет главу свою до земли, ибо разверстие царских врат образует собою отверстие самих Небес, светильник и кадильница знаменуют полноту даров Духа Святого, а появление священнодействующего есть яко явление Ангела с Неба. Кто будет столько надменен, чтобы не преклониться пред сими знамениями благодати Божией?
Но не одного простого преклонения глав или повержения себя пред светом Христовым долу ищет при этом от нас Святая Церковь. Нет, в духовном смысле она хочет противного — восклонения наших глав пред сим светом, открытия пред ним всего существа нашего, дабы таким образом мы от ног до главы озарились сим Божественным светом, наполнились им всецело и через то сами сделались светоносными, каковыми и были первенствующие христиане, о которых апостол Павел пишет, что они яко же светила в мире (Флп. 2: 15).
«Ныне Силы Небесныя с нами невидимо служат: се бо входит Царь славы; се Жертва тайная совершена дориносится»
При этом богослужении видимым образом происходит немного: после пения сего священного гимна во многих храмах исходит из алтаря один смиренный священнослужитель со святым сосудом в руке и с дискосом на главе. Но сила совершаемого Таинства всегда одна и та же: первый в мире святитель ничего не прибавил бы к важности происходящего, равно как и последний из служителей алтаря ничего не может убавить из его величия.
Каждый раз в каждом храме вместе с человеками самые Силы Небесные служат, довершают своим невидимым содействием то, чего недостает в видимых служителях тайны. Кто мог бы поверить этому, представляя себе величие существ премирных? Ибо сказать: «Силы Небесные служат», значит более, нежели сказать: «Все цари и владыки земные служат».
Но, с другой стороны, когда слышишь, что во время сего священнодействия входит Сам Царь славы, всякое недоумение исчезает тотчас. Ибо где Царь Неба, там должны быть и Небесные слуги Его, как бы высоки и важны они ни были…
С радостью и благоговением чины Ангельские предстоят Престолу Божию на Небе; но с еще большей радостью (если возможна для них большая) и благоговением являются они на служение Господу своему на земле, в храмах наших, ибо здесь видят они в Нем то, чего не видят на Небе, то есть не только крайнюю Его любовь к нам, бедным тварям, но и Его все превосходящее смирение, по которому Он, будучи Царем славы, является на алтарях наших яко жертва, приносимая за грехи человеческие.
Ввиду такого смирения Самого Царя можно ли думать о своем величии Его слугам? И се ныне они и с нами, недостойными, служат, и без сомнения, со стократ большей чистотой, благоговением и любовью, нежели мы, нечистые и грешные.
«Верою и любовию приступим»
Судите после сего, братия мои, как необходимо и справедливо то, чего требует от нас Святая Церковь, то есть чтобы мы приступали с верой и любовью к тому, что предлагается ныне на Святой Трапезе. Надобно приступать с верою, ибо если приступить без веры, то, можно сказать, ни к чему и приступать. Ибо что в это время на Святой Трапезе для человека без веры?
Малый по виду преждеосвященный хлеб. Точнее сказать, часть хлеба приготовлена руками человеческими и зримым образом мало чем отличается от хлеба обыкновенного. Только для веры этот малый хлеб важнее всего в М1ре, только она созерцает в нем животворящие Тело и Кровь Христовы, в которых заключена для нас жизнь вечная. Посему-то и должно приступать с верою, и притом живою, пред которой невидимое как видимое.
Истинная вера и любовь неразлучны друг от друга. Посему- то и в настоящем случае требуется с верою и любовь: «Верою и любовию приступим!»
Без любви, коль скоро есть вера, кажется, нельзя и приступить, то есть нельзя подойти к сему Таинству и тотчас не исполниться любовью к Спасителю, подобно тому, как нельзя приблизиться к великому огню и тотчас не почувствовать теплоты и жара.
В самом деле, если подобное производит подобное же, то, где более места для любви, как не при Таинстве Евхаристии? Что она есть иное, как не выражение величайшей любви к нам нашего Спасителя? Кто, кроме Него, питает тебя Телом и Кровию Своей? Не говори, что это для Него не стоит теперь труда, ибо если теперь нетрудно Ему делать это чудо, то, подумай, чего стоило сделать его вначале?
Для сего надлежало взойти на Крест, умереть в муках, быть вместе со злодеями, лечь во гроб. Кто сделает для тебя это? Как же после сего приступить к такой Любви без любви? «Верою убо и любовию приступим». Как внушает Церковь, приступим верою, прозревая то, что сокрыто от очей телесных; приступим любовью, предавая себя всецело Тому, Кто предал Себя за нас до смерти крестной.
Святитель Иннокентий Херсонский
«Благовестник» № 11, 2010 г.
Из книги «Монастырский благовестник. Том 1»
(153)