В пятницу седмицы ваий заканчивается пост Святой Четыредесятницы. Лазарева суббота и Вербное воскресенье служат переходом от Четыредесятницы к Страстной седмицы.
«Душеполезную совершивше Четыредесятницу, и святую седмицу страсти Твоея, просим видети Человеколюбче, еже прославити в ней величия Твоя, и неизреченное нас ради смотрение Твое, единомудренно воспевающе: Господи слава Тебе». – самогласен в пятницу ваий на вечерне.
Пост еще продолжится одну седмицу, но дни эти не принадлежат уже Четыредесятнице, а имеют особенное название, будучи посвящены воспоминанию Страстей Господних. Это как глава и крест на храме. Поэтому сама Святая Церковь останавливает в настоящий день наше внимание, неоднократно возглашая: «Душеполезную совершивше Четыредесятницу»! Так поступает она для того, чтобы мы, достигнув конца Четыредесятницы, собрались с мыслями и рассмотрели, достигнута ли в нас цель Святого поста.
Что теперь с нами, то есть, с душою и совестью нашею? Чувствуем ли в себе какую-либо перемену благотворную?.. Встречая день Воскресения Господня, можем ли сказать, что и мы уже не мертвы духом, что в нас, по благодати Божией, есть хотя малый начаток жизни вечной? Пост настоящий для этого именно был и предназначен. Пост должен был обуздать нашу чувственность; укротить, а потом и умертвить наши страсти; очистить наши мысли и желания; дать большую свободу духу и совести; пробудить в нас печаль по Бозе и святую тоску по небесному отечеству; приблизить нас к Небу; очистить, просветлить и освятить все существо наше.
По этому самому Четыредесятница и провозглашается душеполезною. Таковою ли она была для нас? Что приобрели мы от такого числа чтений, молитв, коленопреклонений, тем более от нашей исповеди и причастия Святых Тайн Христовых? Если кто имел неблагоразумие остановиться на указанной нами малоплодной поверхности благочестия, тот да ведает, что он, и много, по-видимому, делая, еще ничего не сделал как должно; ему надо трудиться снова.
Надо углубиться в свое сердце, совесть, убедиться, что, без освящения свыше, корень всех его действий, даже благих, есть самолюбие, а не святая и истинная любовь к Богу и ближнему, что все, произрастающее от этого корня, есть нечисто пред очами Божиими и недостойно Царствия Небесного; должно познать это и молить Господа, да Сам изведет его из плена страстей и злых навыков, да Сам созиждет в нем сердце чистое и дарует ему дух сокрушен, – то сердце, из которого сами собою явятся воистину благие мысли и деяния; тот дух; который один может быть приятелищем даров благодатных и обителью в нас Духа Божия.
Святитель Иннокентий Херсонский
«Благовестник» №8, 2011 г.
Из книги «Монастырский благовестник. Том 1».
(65)